Он в танцах

Визит Константина Кейхеля, одного из ведущих молодых хореографов страны, прервал некий информационный вакуум для «современников». Каким-то чудесным образом Алексей Шишкин, заведующий кафедрой хореографии СГИКа, и новый педагог кафедры современной хореографии Андрей Разживин (он же — художественный руководитель и хореограф школы танцевального искусства «Река»), смогли уговорить его выделить время в очень плотном графике и не зря.

Константин Кейхель входит в десятку ведущих современных хореографов страны. Выпускник Академии русского балета им. А. Вагановой, лауреат и участник фестивалей современной хореографии в России и за рубежом, педагог по модерну в Академии танца Бориса Эйфмана. Его работы выходили на сценах Большого, Мариинского театров, столичного «Нового балета» и не только.

И вот он в Самаре. Выходит из машины во дворе МКТК «Дирижабль». В классной куртке в пол, по-питерски стильный, без «звездности», улыбчивый и очень приятный. В зале его ждут десятки студентов. Больше часа без перерыва на одном дыхании.

Константин Кейхель разбирает работу с весом, ощущение центра, взаимодействие в паре — этот процесс помогает развивать память, мыслительный процесс, наблюдение, а еще дает возможность внести нововведения в хореографическое полотно:

«Мы рассмотрели часть авторского репертуара, который, на мой взгляд, достаточно полезен для студентов Они знакомятся с разными «языками» и пропускают лексический материал через свое тело, превращая в нечто свое, новое».

— Онлайн или офлайн?

— На мой взгляд, важно, чтобы ребята не только видели других хореографов и смотрели видеозаписи. Важно, чтобы они вживую «прикасались» к людям, потому что живое общение ничто не заменит.

Даже если мы возьмем наши великие классические школы: всегда важно, когда есть человек, который передаёт опыт напрямую, который говорит вживую, не только через интернет. Наша задача — возвращать живую коммуникацию, живое взаимодействие. Я сам имел опыт работы через сеть, но люди при личном общении раскрываются быстрее, активнее впитывают информацию, потому что нет разделения экраном и тысячей километров. Я вижу студентов, вижу их горящие глаза и надеюсь, что это будет продолжаться.

— Константин, возможность пройти класс у такого педагога как вы — это круто. Но… интенсив ведь длится час, два, надо запоминать здесь и сейчас… есть ли в смысл в таких форматах?

— На меня очень сильно повлияли интенсивы. Мы «впихивались» везде, где было только возможно, в любые семинары.

Был замечательный проект, который назывался «Дистанция», он был организован в Москве и в СПБ: привозили хореографов, которые давали различные виды танца от афро-джаза до разных техник, которые помогали представить и освоить как существуют разные люди. Это такой же обмен информацией, а, учитывая время, в котором мы живем, она ускоряется и будет ускоряться. Мы должны очень активно реагировать, наш мозг должен быть пластичным, а тело податливым. Мы должны уметь принимать решения очень быстро и не просто решения, а креативные решения, потому что мы занимаемся творческой профессией.

Как мне кажется, самый большой и ценный ресурс спустя пять, десять лет — это люди, которые умеют очень быстро подключатся к определенной ситуации. Я, как практикующий хореограф, могу сказать, что ситуации бывают очень разные и ко всему, даже с моим опытом и подготовкой, нельзя быть готовым. Мы можем приблизиться к этой подготовке. Например, выходишь на сцену, а получилось так, что что-то произошло и нужно быстро что-либо поменять. Думал, что декорация будет выглядеть определенным образом, а в реальности она другая и нужно быстро что-то придумать. Интенсивы безусловно в этом помогают.

— Про что сейчас современная хореография?

— Современная хореография всегда прежде всего про человека, про его ощущения, состояние, вопросы, которые он задает себе, другим людям, вселенной. Что в тренде говорить не буду, этот вопрос нужно задавать критикам — это их работа. Наша задача — приходить и работать, делать то, что от нас максимально зависит. Работа искусствоведов — анализировать танец, что сейчас актуально. Есть тенденции в минимализм. Это было всегда, потом стало уходить, люди могли позволить сделать интересные декорации, самобытные костюмы, сейчас все опять возвращается к минимализму.

— Удобная форма для тренировок — какая она?

— Форма не должна сковывать в плечевом суставе, в ногах. Это зависит от человека: кому-то удобно заниматься в купальнике, на котором сверху штаны или шорты. Для меня одежда не важна, мне важен человек: что в нем есть, о чем он говорит сегодня, что его волнует, как он чувствует движение, как добивается качества. Для педагогического процесса нужна форма, которая будет одинакова по цвету, чтобы педагог не отвлекался, с другой стороны… нужна и свобода.

— Впечатления от интенсива с самарскими студентами-хореографами?

— Самарские студенты меня очень порадовали. Есть ребята, которые закрыты и зажаты, но это нормально, потому что они только начинают свой путь. Это не зависит от курса, а зависит от ощущений конкретного человека, от его жизненной позиции, ситуации в семье, видения самого себя. Я не почувствовал стены, выстроенной по отношению ко мне. Мне кажется, мы достаточно много материала успели сегодня взять, хорошо поработали. Я получил очень большое количество энергии от них.

Студентам, которые занимаются хореографией и танцуют сложно говорить. Но сейчас этот процесс меняется, нужно задавать вопросы, чтобы они не боялись высказывать свое мнение. Это постепенный процесс, который будет развиваться, потому что речь напрямую связана с телом. Когда детей воспитывают, развивают ритмику и речь — два самых главных аппарата.